«Ястреб» на бронепоезде
Андрей Креховец, в командировках в Чечне командир ОМОН «Ястреб» на бронепоезде «Козьма Минин», полковник полиции.
— Какой была типичная поездка по маршруту… Получили задание: сопровождать эшелон. Задачу обычно получаем с вечера, около 22-х часов. Бронепоезд ставим впереди состава. Обычно выход из Моздока — рано утром, чтобы до места назначения успеть засветло. Перед выходом надо обговорить взаимодействие с командирами подразделений эшелона на случай боя.
В пять утра выезд. К нам подходит маневровый. Отдаю приказ на выдвижение. Потом бронепоезд выдвигают на станцию. Если сопровождаем эшелон с людьми, то на станции определяемся по связи. Во время движения, само собой, все находятся в полной боевой готовности. Все расчеты на местах. В классном вагоне на связи остаются только связист и я. Разведка маршрута — на самых сложных участках, где бандиты чаще всего закладывают фугасы. Подходим к этому участку, останавливаемся. Выходит смотровая группа. Миноискатель на рельсах не срабатывает, поэтому метод в таких условиях один: визуальный осмотр. Бандиты ставили фугасы не нажимного действия, а радиоуправляемые, или на замыкатель. Взрыв может произойти не только под платформами балласта, но и в середине эшелона. Бывали подрывы с помощью машинки, это старый испытанный способ. От Аргуна до Ханкалы нас один раз обстреляли, около моста. В районе Терека «баловали» два раза. Оба раза саперы успевали до нашего прибытия на этот участок дороги снять фугасы. Однажды саперы из красноярского ОМОНа говорят нам: «Мужики, ваше счастье, только что фугас сняли». Они нам потом показали кадры видеозаписи, как разминировали этот участок, как мы потом по нему прошли.
Все командировки были разными. У каждой своя специфика. Самый опасный участок — от Гудермеса до Ханкалы. Здесь чаще всего бандиты устраивали подрывы, подкладывая на рельсы фугасы. Всегда наготове зенитки — для огневой зачистки «зеленки» на случай подрыва. Стреляем с чистой совестью: в лесу у Джалки, где таблички «Мины», нормальный человек или грибник ходить не будет.
Был случай, что фугас сняли прямо перед бронепоездом, в Надтеречном районе, который считается наиболее спокойным. Когда мы приезжаем в Моздок, как— то все так выпадает — почти не стоим. Первую командировку на бронепоезде практически не стояли без дела. Самое большее — неделю простояли. А так — постоянно туда-сюда. Случалось, что даже помыться не успевали. Мылись в бане на колесах, там, где ночевали — в Ханкале, Гудермесе. Каждый день ездили. По темноте вечером приехали, а за ночь уже надо быть в готовности дальше ехать. Мы приезжали где-то около полуночи, а в пять часов утра уже выезд. Иногда день простаивали, если какие-то подразделения не успевали перегрузиться.
Из пулеметов приходилось стрелять, из зенитных пулеметов — нет, только опробовали. У нас был случай: хотели открыть огонь из «зэушки», когда около Кади-Юрта бандиты взорвали грузовой поезд. Мы сдаем задним ходом, вышла смотровая группа, по нам из лесопосадки начали стрелять. Зенитная установка бьет на два километра, но там дома, как стрелять? Кого-нибудь еще заденешь огнем. Отстрелялись мы тогда из стрелкового оружия. Как дали длинными очередями, боевики сразу притихли. Если произошел подрыв, надо немедленно сообщить об этом в штаб группировки. Затем сразу же на место подрыва выходят смотровая группа и группа прикрытия.
Больше нас по времени в группировке на бронепоездах никто не ездил. За эти годы командировок была не одна сотня выездов, десятки снятых возле путей фугасов. Нас ни разу не подрывали.
Награды: орденом Мужества, медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени, медалью «За отвагу».
Проживает в Канавинском районе.
Андрей Креховец, в командировках в Чечне командир ОМОН «Ястреб» на бронепоезде «Козьма Минин», полковник полиции.
— Какой была типичная поездка по маршруту… Получили задание: сопровождать эшелон. Задачу обычно получаем с вечера, около 22-х часов. Бронепоезд ставим впереди состава. Обычно выход из Моздока — рано утром, чтобы до места назначения успеть засветло. Перед выходом надо обговорить взаимодействие с командирами подразделений эшелона на случай боя.
В пять утра выезд. К нам подходит маневровый. Отдаю приказ на выдвижение. Потом бронепоезд выдвигают на станцию. Если сопровождаем эшелон с людьми, то на станции определяемся по связи. Во время движения, само собой, все находятся в полной боевой готовности. Все расчеты на местах. В классном вагоне на связи остаются только связист и я. Разведка маршрута — на самых сложных участках, где бандиты чаще всего закладывают фугасы. Подходим к этому участку, останавливаемся. Выходит смотровая группа. Миноискатель на рельсах не срабатывает, поэтому метод в таких условиях один: визуальный осмотр. Бандиты ставили фугасы не нажимного действия, а радиоуправляемые, или на замыкатель. Взрыв может произойти не только под платформами балласта, но и в середине эшелона. Бывали подрывы с помощью машинки, это старый испытанный способ. От Аргуна до Ханкалы нас один раз обстреляли, около моста. В районе Терека «баловали» два раза. Оба раза саперы успевали до нашего прибытия на этот участок дороги снять фугасы. Однажды саперы из красноярского ОМОНа говорят нам: «Мужики, ваше счастье, только что фугас сняли». Они нам потом показали кадры видеозаписи, как разминировали этот участок, как мы потом по нему прошли.
Все командировки были разными. У каждой своя специфика. Самый опасный участок — от Гудермеса до Ханкалы. Здесь чаще всего бандиты устраивали подрывы, подкладывая на рельсы фугасы. Всегда наготове зенитки — для огневой зачистки «зеленки» на случай подрыва. Стреляем с чистой совестью: в лесу у Джалки, где таблички «Мины», нормальный человек или грибник ходить не будет.
Был случай, что фугас сняли прямо перед бронепоездом, в Надтеречном районе, который считается наиболее спокойным. Когда мы приезжаем в Моздок, как— то все так выпадает — почти не стоим. Первую командировку на бронепоезде практически не стояли без дела. Самое большее — неделю простояли. А так — постоянно туда-сюда. Случалось, что даже помыться не успевали. Мылись в бане на колесах, там, где ночевали — в Ханкале, Гудермесе. Каждый день ездили. По темноте вечером приехали, а за ночь уже надо быть в готовности дальше ехать. Мы приезжали где-то около полуночи, а в пять часов утра уже выезд. Иногда день простаивали, если какие-то подразделения не успевали перегрузиться.
Из пулеметов приходилось стрелять, из зенитных пулеметов — нет, только опробовали. У нас был случай: хотели открыть огонь из «зэушки», когда около Кади-Юрта бандиты взорвали грузовой поезд. Мы сдаем задним ходом, вышла смотровая группа, по нам из лесопосадки начали стрелять. Зенитная установка бьет на два километра, но там дома, как стрелять? Кого-нибудь еще заденешь огнем. Отстрелялись мы тогда из стрелкового оружия. Как дали длинными очередями, боевики сразу притихли. Если произошел подрыв, надо немедленно сообщить об этом в штаб группировки. Затем сразу же на место подрыва выходят смотровая группа и группа прикрытия.
Больше нас по времени в группировке на бронепоездах никто не ездил. За эти годы командировок была не одна сотня выездов, десятки снятых возле путей фугасов. Нас ни разу не подрывали.
Награды: орденом Мужества, медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени, медалью «За отвагу».
Проживает в Канавинском районе.
